Семиры и В.Веташа «АСТРОЛИНГВА»

Щепановская Сияна Витальевна

Философская роль персонажей Достоевского как граней единой личности (на примере романа "Идиот")

Достоевский в романе "Идиот" стремится показать чистый идеал человечности, раскрыть всю противоречивость внутреннего мира человека, изобразить так трепетно вынашиваемую русским духом истину души. Он раскрывает душу в образе князя Мышкина, у которого к мизерности сведено эго. От этого — его такое непосредственное понимание истины в каждом жизненном моменте, сочувствие ко всему, видение через всё несовершенное, не до конца понявшее себя, проблеск истины. Это христианский идеал (в истинности христианства* - Евлампиев), князя Мышкина отличает прежде всего эмоционально-душевная открытость жизни: которая базируется именно на причастности через это духовному началу. Отсюда страстная реакция на жизнь и одновременно незащищенность перед своими выплесками до изнеможения, неспособность справиться с пороками человека, выражающимися в несовершенстве виденья своих целей, истинных задач, своего внутреннего совершенства. Однако гениальность русского писателя в том, что сама слабость главного героя оттеняет идеал Христа и приближает к нему. Она не делает его недоступным, но формирует подступы к нему.

Лев Николаевич Мышкин представлен в романе оппозиционно всем остальным персонажам. Он отличается от всех такими своими характерным качествами: как непосредственность, доверие и доброта, чрезвычайная внимательность и проницательность. И причина таких черт — отсутствие у князя эгоистического начала, отъединяющего человека от внутренней божественности. Когда же им овладевает состояние страсти, выражающейся в предельной искренности, эта страсть ударяет по нему самому — он как открытая дверь, его душа распахнута каждому, с кем он имеет дело. Поэтому закрытость и несовершенства всех других персонажей — бьет прямо по нему, то есть в само человеческое сердце, делая душу больной. Но у всех героев возникает отклик с Мышкиным, этим высвечивая его главную роль в существе человека. Любая часть, как бы она не ушла далеко от центра, помнит о своем начале — и это выражается в романе так, что само присутствие Мышкина рядом с кем-либо из героев, создает для них атмосферу исповедальности, будто бы душа наконец-то находит пристанище у самой себя, начинает вести сама с собой речь о своей раздробленности.

Князь Мышкин считывает истину, его чуткое сопереживание дает восприятие без ограничений, поэтому он видит будущее движение искренних порывов людей, истинное их намерение. Это дает ему чисто, безоценочно видеть окружающих, схватывать их сущность. Именно за счет своей полной открытости он часто угадывает мысли и имеет предчувствия. Например, - его спрашивают про любовь Рогожина, а он отвечает — тот поженится, да пожалуй, потом и зарежет Настасью. "То уж такое простодушие, такая невинность… и вдруг в то же время насквозь человека пронзаете, как стрела, такою глубочайшею психологией наблюдения", — слова Келлера о Мышкине, когда он приходит просить деньги.

Другие герои романа зациклены на себе, и из-за этого не видят и не понимают внутренних мотивов окружающих. В этом все их проблемы и несовершенства, в этом их огромнейшее отличие. Князь видит ситуацию и в ней старается выбрать наиболее благожелательное. Ему ближе дети, их искренность, непосредственность и радость — это живо в нем самом: он также доброжелательно, без задней мысли реагирует на обвинения и провокации. Постольку его поступки и поведение питаются самой идущей изнутри добродетелью, у него всё происходит совершенно естественно.

Эго присутствует у всех, кроме князя, и оно имеет не только отрицательное значение. Часто князя называют промеж себя "идиотом", в смысле наивности, именно потому, что он совсем не заботиться о себе. Но эту заботу они трактуют узко, а именно: как заботу о своих интересах, которые понимаются как внешне-социальные, зачастую связанные с материальным положением, социальным статусом и т.д., то есть участие в социальной игре (которая на самом деле лишь внешняя, так как пассивное следование взятое человеком извне, а не выявленное изнутри, поэтому это и игра, а не жизнь). Князь Мышкин за рамками рациональности, которая, например, сдерживает Лизавету Прокофьевну. Он пытается понять истинный мотив, а не скрытый смысл рациональных игр, он их попросту не видит. Потому что все они навязаны извне, а он всегда говорит непосредственно из человеческого нутра и лишен полностью материальной стороны. Остальные же скорее — олицетворение раздробленной материи в существе человека, то есть все персонажи кроме князя — та или иная материальная часть человека, и из каждой настолько установлена связь с нутром, насколько они преодолели свою замкнутость своей страстностью и искренностью, и настолько же они выходят из своей закрытости истине: то есть свободны от игры во имя жизни и живого общения.

По Достоевскому получается, что сухое рациональное связано с эгоистическим, эмоциональное же — ближе к Богу. Этим он отражает одну из главных идей русской философии и выходящую из самих корней русской культуры, всегдашнего акцента на сердце. Типажи, с искренностью (=страстностью), пусть с недостатками, вызывают симпатию автора. И нет такого человека в романе, который мог бы рационально все объяснить и исправить, это достижимо только состраданием, сопереживанием. Здесь преодолевается западный рационализм, который необходим для выделения единичного человека как самостоятельного (— и именно в этом — положительное значение Эго). Но в этом процессе он наиболее далёк от Бога (=всеединой истины), так как может высветить себя, лишь противопоставляя всему миру и отделяясь от божественного. Этот процесс болезнен, но именно он ведет к открытости человека, к прививке от внутреннего раскольничества, потому что выводит к открытости миру и его приятию, к отходу от идеи высших и низших, проблематика которой раскрыта в романе "Преступление и наказание". Через сердечный синтез, через приятие и высшего, и низшего в себе, происходит перевоплощение из человека борющегося в человека, принимающего мир. Но этот процесс не происходит моментально, он не прост в своем осуществлении, что так живо демонстрирует творчество Достоевского, еще и поэтому нуждающееся в художественном изображении.

Князь Мышкин тонко понимает, что нужно в данный момент, что наиболее праведно в каждой ситуации (как наше совесть чует — истинное). Но вдруг он может стать совершенно рассеян, когда он переключается от восприятие других на восприятие своих волнений, тут у него совершенно не хватает меры, как замечает он сам. Когда он возвращается из Швейцарии (иного идеального мира) в Россию (несовершенную действительность) и встречает Настасью Филипповну как гордость (это выпячивание себя отделенного), его волнение усиливается. Приехав выздоровевшим, он снова заражается этой русской страстностью (как душа попадая в несовершенство настоящей социальной жизни и ее игры), от чего в конце романа становится снова сильно болен и вынужден вернуться за границу - этого контекста, потому что ему невыносимо играть в становящемся русском духе, подверженном бурям и внешним ценностям богатств, которые абсолютно чужды и даже неясны самой сердцевине русского человека: его душе, которую олицетворяет князь в романе.

Он ждет от России, от людей в ней, чего-то большого. Он читал про нее многое за границей (- реального несовершенства) и много размышлял, строил идеал. Отмечает тоску русского человека по пути к духовному, его духовную жажду. И все эти страсти, которые олицетворяют герои романа, показывают эту неумолимую жажду, ведь все они — несчастны. Он смотрит на происходящее наблюдательно и замечает большую страстность русского человека в сравнении с Европой (как символа рациональности). Но эта страстность, это преувеличение, часто используемое в адрес слов князя, разрушительны, что отражают все эмоционально насыщенные персонажи Достоевского, которые если и не столь страстны, то хотя бы сочувственны. Эта окружающая его страстность снова и снова делает больным князя, но в своих словах он оценивает ее совершенно положительно. Разрушительна — от разнузданности свободы, уже имеющейся у русского в отличие от западного человека. Но она такова, так как еще не имеет, а только стремится к своему ограничению, то есть нахождению, в чем — лучшее этой свободы, чтобы через те ограничения, которые она сама себе поставит, высветилась истина.

Взаимодействие с Мышкиным как со своим нутром (душой) заставляет всех других персонажей выпасть из обычного течения социальной жизни, подверженной рациональной ограниченности. Настасья Филипповна, Рогожин, пьющий генерал, Ипполит через свои страдания доходя до остроты восприятия, становятся близкими князю, тем самым устанавливая контакт с собственной душой. Князь Мышкин приходит, как бы, из иного мира и в него же возвращается, не способный удержаться в этом мире (борьбы), где господствует рациональное начало, ограниченное и собственническое (эгоистическое).

Настасья Филипповна ближе всего к Мышкину, но она не столь открыта, она подвержена гордости, а это — еще пребывание в рамках эго (рациональности), закрытости восприятия. Она не может выйти из обиды на мир. Она играет, проявляя свою свободу по отношению к другим, но она ещё не свободна по отношению к себе, и поэтому изнанкой гордости является самоуничижение. Так и Рогожин, являющийся олицетворением страсти, необходимо должен убить предмет своей страсти — то есть Настасью Филипповну, то есть убить гордость, чтобы выйти к истинному пониманию души. И Мышкин потому и становится больным, что влюблен в гордость. Но потому он влюблен в нее, так как она имеет за собой уже самость, но еще болезненно понятую как чрезмерное любование фактом своего достижения, но не самим истинным содержанием Себя как божественного. Князь Мышкин — есть же самость в чистом виде, открытая миру, до беззащитности.

Также в романе упоминается идея России как носителя православного христианства — в отличие от католичества, которое, по его словам, проповедует антихриста, искажает истину. Атеизм оказывается менее пагубен, поскольку за ним — один нуль, а вот искажение — это поклонение противоположным ценностям, что более опасно для человеческого существа. И западные ценности как искажение из-за нехватки сердечности показаны Достоевским окружающей князя социальной игрой.

Страсти Рогожина и Настасьи Филипповны более всего близки душе князя, но они безумствуют — пусть так же сильно выплескиваясь, но заводят в тупик, ведь они не отдали себя душе до конца, и поэтому пришли лишь к собственным границам, а не к Богу.

Иррациональное, мистическое, эмоциональное соединяет, рождая жизнь в человеке, разум же разделяет, сушит живое начало в человеке, закостенелостью выбрасывает его из мира, своими границами сводит человека с ума. Но также сводит с ума и безграничная восприимчивость к иррациональному и истинному, до буквальной потери себя в бесконечном. Когда же эго остается, то в человеке возникает противоречие, разрывающее его. А если эго побеждает, тогда человек захвачен им, и его сводит с ума твердость и безысходность ограниченности.

И все-таки, в романе князь Мышкин показан больным. Это аллегория, но не сугубо положительная. Здесь коренится желание подвести читателя к синтезу между потерей себя и потерей в себе (в эго). К видению порядка гибко, в процессе жизни. К эго как точке баланса, но не расставляющим границы, которые мертвят живое в человеке, а лишь границы как защищенности от полного растворения для сохранения своей уникальной материальной действительности, для создания самостоятельной, но божественной, самости.

Князь Мышкин — не личность, но часть человеческого существа, он — ее ядро, поскольку именно в нем отражена суть человечности. Именно поэтому князь Мышкин — главный герой, и иначе быть просто не могло. Естественно, что одно ядро не может существовать как отдельный человек. Гениальность Ф.М. Достоевского в том, что он смог рассмотреть свою идею в живейшей иллюстрации. Она демонстрирует философские идеи. Достоевский как будто разыгрывает спектакль, где грани характера — отдельные личности, самостоятельные характеры. Каждая часть человека сделана живой, доходящей до своего предела. Каждая часть показала свою роль в становлении мира человека и свою необходимость, но вместе с тем не-самодостаточность. Яркие, броские персонажи, пусть не исчерпывают черт характера совершенного любой ментальности человека (все они страстны, что свойственно именно русскому человеку, но — разве мог Достоевский действовать иначе?), вместе они представляют единое целое человека. Его роман иллюстрирует отношения и конфликты разных черт внутри одной личности, и те пути, которые ведут к решению этих противоречий. Однако остаются те конфликты, которые требуют больших усилий при решении, и вопрос Достоевский не дает правильного ответа и светлого конца, а лишь стимулирует к размышление над тем, как привести в гармонию противоположные стороны человеческой личности: эгоизм и абсолютную отдачу истинному благу.

другие философские статьи Сияны Щепановской