Философские статьи Сияны Щепановской (Пылай)

Сияна Пылай

 

Что такое современность?

 

А что такое вечность? Оба эти слова так близки, и вроде бы так различны. Современность – со времён, со временем. В современности – есть время, вечность же от него отлична. Со времён твориться время, становясь и переставая быть современным, но всегда говорит о вечности своего движения.

Но если так посмотреть, то прошедшее и будущее – только сумраки, тени, на которые направлено сознания. Раз – и никакого времени, все сходится в одну единственную точку, точку направленного акта. Но что им движет и зачем он движим?

Акт выбирает одно или другое, делает предпочтение тому либо иному.  Может быть, даже живет этим выбором… Но на чем он основывается? Чем дышит внутренняя эстетика? 

Я не устаю повторять, что внутренняя эстетика – глубиннейшее из чувств, если это можно причислить к ним, ведь оно не сознаваемо до конца (а бывает ли понята до конца мысль на самом деле), но идет явно из некой идеи прекрасного, истинного или доброго. И вот если сделать акцент на прекрасном, то тут явно встречаются предпочтения в сочетаниях цветов и яркости красок, не в том смысле, что одни бывают безвкусные, а другие правильные, а в том, кто какие из правильных предпочитает другим правильным, если есть таковые. Или же, кто в чем, через что видит правильное?

Ведь если присмотреться на природное устроение, она создана так, как нужно, и только так, чтобы быть устойчивой, оттого, что иначе ей не сохраниться. И почему возможно видеть неправильное? Человек – как маленький ребенок во вселенной, который может построить то, что не выживет. Но как строит природа? Может быть также? Просто как результат мы видим только то, что смогло сохраниться, что стало существовать.

 Сила творения оживает на устойчивом центре, фиксируя себя и теперь идя вглубь. Сначала – фиксируясь на центре, оно просто держится, потом начинает стремиться и все движется ввысь, потом может передвигать свой центр. Сознание – осознает другие центры, рефлексия осознает этот центр, и пытается осознать, что есть он?

До него, конечно, некоторым исследователям не удается добраться, но интерпретация ее имеется. Кто-то даже утверждает что интерпретация и есть то, что ищет движущее нами, эта интерпретация – понятие, и есть венец природы. Она - сущность. Главная информация.

Сейчас – в современности – идет погоня за сжатие информации, она мелькает, ее становится все больше и больше… Но мелькает ли она быстрее чем когда-то? Только из-за того, что мелькает экран и тексты? М.б. она была тогда не интеллектуальная, а более чисто сенсорная или звуковая, например. Хочется разрушать и разрушать идею сиюминутной сменяемости, она исчезает, становится кажимостью, разбирая идею от основания. Идя от сознания, от остановки между стимулом и реакцией, импульсом и его интерпретацией, становится видно, где были просто тени, означающие отражения нечто другого, чем казались издали. Опора на чувство обыденности – опора на повторяющиеся каждый день предметы, интерпретация обстановки в целом. Это примерный эскиз, на который опирается каждый, воспринимая в обстановки ее обыденность, повторяемость. Но без памяти и фиксации постоянного в предметах, мы не смогли бы развивать наше знание. Мы можем обращаться к языку, ища ответ на то, что же самое постоянное в вещах. Но тогда мы думаем, что древние интуитивно знали, как надо называть, может, чувствовали, т.к. нельзя иначе.

Современность – цикл, даже меньше человеческой жизни, но такой же цикл, со  своим пиком и смертью. Человек наблюдает за циклами, которые короче его существования, а если длиннее, то передает информацию через общечеловеческий, культурный слой. Он хочет понять, как она устроена, чтобы понять, зачем все существует, когда он выброшен вот в эту мысль из потока жизни? зачем ему понимать, и для чего-то ли дано понимание? На этот вопрос отвечают положительно или отрицательно. Но человек все-таки хочет знать, а что ему следует делать? Сейчас, в этой со-временной ему вечности? Что стоит того, а что нет? Не зря оценил Фихте именно практическую часть критики Канта, так как познание нужно только для того, чтобы знать, что должно делать.

А что же, получается, что то, что должно делать, определяется как внутренний личный выбор, так как он основан на личном опыте? Как каждый поживает у себя внутри то, что в нем божественно, то, что в нем видит совершенство и правильность? Проживать – мы можем, на это способно все, так как все твориться божественно в том смысле, что устойчиво и прекрасно существует.

  Почему все-таки в разное время шатают гладь и достают до дна разные смыслы, а может быть разные цвета смыслов, как мы их называем, сферы смыслов, дискурсы? Почему одни из них становятся актуальными, современными. Чувство всей эпохи, чувство ритмов, которыми проникаются моменты, видны скорее спустя уже время эпохи, потому в осмысленном уже вроде как нас нет, мы в том, что еще не осмыслено, не рассмотрено в целом. Значит мы есть, присутствуем только бессознательно, а мыслим вне этого есть? Мне не кажется это вероятным. Мы скорее действительно вбрасывается в реальность, т.е. действительно есть, когда мы смотрим на нашу мысль: опыт, в котором она увидена, пример, на котором она отражена. Сущность каждой мысли – принцип, что бы не выявлял исследователь. Но это понятие получается пустое, ведь принцип принципов не разъяснен в своей сути, что есть принцип принципов?

Понятие может быть не наполнено, но тогда это не до конца понятое понятие (ведь оно от слова понимать). И как найти всеобщее содержание всех понятий?

Мы может утверждать, что содержание наших понятий и есть цель ищущего свободы духа. Но освободившись в познании, не остается ли вопрос, а что же ему в этой связи все-таки делать, в это время, в современном нам настоящем? Что стоит его веры в то, что это должное, это – настоящее?...

 

25.6.2013