на главную страницу сайта

Семиры и В.Веташа "АСТРОЛИНГВА"

semira1

СЕМИРА

С  ИНДИЕЙ  НА  РАВНЫХ

– СЕВЕР И ЗАПАД СТРАНЫ –

(ДОЛИНА КУЛЛУ, РАДЖАСТАН И ПЕЩЕРНЫЕ ХРАМЫ МАХАРАШТРЫ)

 

-- Продолжение. Часть 4 --

к началу рассказа

 

ЗАПАД — РАДЖАСТАН

 

СВЯТОЕ ОЗЕРО ПУШКАРА — ОБИТЕЛЬ БРАХМЫ

 

i3_33b

Пушкарское святое озеро с храмами вокруг

 

В 144 км от Джайпура на тихом озере расположен паломнический городок Пушкар. Автобус едет через город Аджмер: а Пушкар от него отделен холмами небольших гор. Некогда йоги уходили из Аджмера через перевал, чтобы поселиться здесь в уединении, на границе с пустыней, — так возник святой город. Считается, что омовение в водах пушкарского озера смывает все грехи: как омовение в водах Ганги в Варанаси, или на океане в Рамешвараме. В Пушкаре и его окрестностях 300 храмов. Некоторые из них — на близлежащих горах, каждая из которых тоже является местом паломничества.

брахма_яйцо1Главный бог Пушкара — Брахма, и только в этом месте можно увидеть храм Брахмы: единственный на всю Индию. Обычно храмы посвящены Шиве или Вишну: божественной энергии или божественным воплощениям, Брахма же — эзотерический бог йогов: невидимый закон, правящий Вселенной. В скульптурном виде он не встречается, на него намекает лишь образ Троицы: Тримурти, объединяющей Брахму, Вишну и Шиву. Интересно, что триада индийских богов полностью оформилась в V веке: тогда же, когда были созданы каноны христианства. И как это ни банально, но поверхностное сравнение Тримурти с нашим понятием Троицы действенно и на самой глубине. Шива, как божественная энергия и изначальный звук ом, присутствующий во всем, соотносится со Святым Духом. Вишну через понятие божественного воплощения соответствует Христу. А Брахма — это Бог-Отец, самая непостижимая и неперсонифицируемая ипостась Троицы.

   Выдох Брахмы — мир, вдох — его покой,

Вот уж не кумир этот бог-закон:

Не запечатлен он почти нигде —

Только в Троице, да душе людей.

 

Хотя в индуизме у него есть традиционный образ: Брахма изображается четырехликим старцем, охватывающим своим взглядом все стороны света. Сам родился из яйца при творении Вселенной расколов его на две половины: Небо и Землю. Как ипостась троицы, он возрождается из лотоса, вырастающего из пупа Вишну с каждый новым творением Вселенной. Его называют отцом Шивы. Супруга Брахмы Гаятри тоже четырехлика: она считается матерью бога аскетов. Мантры в честь нее звучат по всей стране: Гаятри-мантру порой называют основой всех мантр. Но скульптуру Брахмы, как и икону четырехликих супругов: Брахмы и Гаятри, совершающих пуджу посреди озера, на фоне гор Пушкара, можно увидеть только здесь.

brahma_pushkar1

Брахма и Гайятри посреди озера Пушкара

Как возникло почитание Брахмы? Сам этот образ — персонификация священника-брамина и браминских ритуалов. И, вероятно, некогда на этом озере жил брахман, учердивший парикраму: ритуал паломнического обхода озера — который потом приписали самому Брахме. А может, настолько этот брамин был благочестив, что в нем видели совершенство воплощения Брахмы-закона, и сам образ этого бога, рожденного брахманскими ритуалами, отчасти оформился тут. Ведь у всех индийских богов есть своя родина: Мадурай у Шивы, Гималаи у Парвати, Мадхура у Кришны — почему бы и Брахме не локализовать свою вездесущность на святом озере Пушкара?

Цвет куполов храма Брахмы шафрановый: цвет йогов и эзотерики индуизма. В скульптуре пухлого Брахмы с огромными глазами в алтаре храма можно увидеть что-то детское (возможно, это признак искусства XVII-XVIII веков или несколько раньше: эту же черту имеют скульптуры богов в золотом храме Шивы в Варанаси XVIII века (или наши фрески конца XVII в. в Тихвинском монастыре). Любопытно, что имя Брахмы родственно нашему слову “пухнуть”: древние представляли рождение Вселенной как распухание — увеличение в размерах (что соотносится и с современными научными теориями).

 

i3_37b1 

Храм Брахмы в Пушкаре

 

Пушкарское озеро имеет 52 гхата: храмовых спуска к воде (как в Варанаси, но там их более 80). Белые здания храмов и гостиниц отражаются в глади воды. В шесть вечера в сумерках на озере проходит пуджа: о ней возвещает колокольный звон на всем протяжении службы. И озеро ночью принимает совсем романтический вид (если кому днем в Индии видна грязь, то темнота ее скрывает). Правда, совершать омовение я там не стала — хоть вода и проточная, но туда ежедневно кидают лепестки цветов как дань богам, и при местной жаре озеро цветет.

Первый ритуальный обход вокруг озера у нас получился уже тогда, когда мы искали гостиницу. Гостиниц море, и пока мы выбирали, я познакомилась с главным священником Пушкара: это был скромный сухой старичок с мощным именем Махараджа Шива. Днем он преподавал биологию в соседнем Аджмере, вечером исполнял свои обязанности священника. Как местный культурный деятель, он хранил 70 томов рукописных книг: отзывов о Пушкаре — и охотно общался с иностранцами, прося их записать свои впечатления. Узнав, что мы еще не остановились, он проводил нас к гостинице своей знакомой под названием “Радуга”, с плетеными креслами и гамаком, где я бы и осталась: мне показалось там очень уютно. Но моя подруга захотела остановиться с шиком, и мы выбрали Pushkar Lake Palace — гостиницу с кондиционером, которая и вправду походила на дворец. У ней было то преимущество, что она располагалась на обратной, тихой, стороне озера — а не на той, где находятся лавки для туристов.

Ведь Пушкар не только святой город: расположенный на границе с пустыней, он известен верблюжьей ярмаркой, которая проходит в октябре-ноябре, собирая на праздник толпы гостей (в 2010 году она будет 13-21 окт., 2011 — 2-10 ноя., 2012 — 20-28 ноя.). Мы были там 1 декабря, и верблюдов уже было мало. Но туристов было море: не то они еще не разъехались после фестиваля, не то за последнее время Пушкар приобрел такую популярность, что иностранцы там не переводятся. Торговые лавки на первой улице за храмами и гхатами, полу-периметром обступающие святое озеро, разочаровывают. И я потом написала в книгу отзывов Махараджи Шивы, что лучше бы убрать торговые ряды куда подальше. Вряд ли мое пожелание исполнимо: Индия — не слишком централизованная страна, и свободному предпринимательству дорога всегда открыта.

Зато с другой стороны тихо, и мы спокойно прошлись по храмам, где никого не было. Я даже заглянула из любопытства в понравившийся мне зеленый садик. Это тоже оказалась гостиница, под названием “Саи-баба” (видно хозяин выбрал для посетителей-иностранцев самое для них известное имя). Юноша назвал мне цену ее скромных комнат, не преувеличивая (70 рупий за человека и 90 за двоих, т.е. 60 рублей) и пригласил меня вечером прийти посмотреть цыганские танцы, тут же в садике. И дал рекламку: вечеринки, как в Гоа — каждую субботу, с 7 до 11 вечера».

Мы действительно пришли туда вечером, в ресторан под открытым небом, образованный ковриками на земле и рассчитанный на иностранцев: впрочем, там было совсем не обязательно что-то заказывать, и деньги юные танцовщицы тоже собирали в шапку, а не заранее. Но танцевали они потрясающее: их движениям была присуща удивительная гибкость, как у кукол в индийском театре: все тело ходит ходуном, словно на шарнирах. Прекрасные наряды девушек тоже имели мало общего с нашим образом цыган: они более походили на индийских принцесс. Индийским цыганам присущ куда более утонченный вкус в одежде. Мы заворожено смотрели, как маленькая девочка копировала двух старших, заодно учась премудрости движений. А потом молодой цыган в тюрбане стал показывать фокусы с огнем, выдувая пламя изо рта, как дракон.

Человек семь играло на музыкальных инструментах. Это не было запрограммированное представление: они импровизировали. И потом танцовщицы стали приглашать в круг гостей, уча их своим танцам. Это разогрело атмосферу — которая и без того  была теплой. Гости стали общаться, и я тоже познакомилась с ирландкой, сидевшей рядом: она жила в Индии уже год и работала учительницей в школе, согласно какой-то культурной программе. Как выяснилось, она остановилась в той же гостинице-дворце, что и мы. Счастливые иностранцы! их гуманитарная помощь помогает им удовлетворять свои духовные и культурные запросы.

Мы покинули представление в полной темноте. Набережные были пусты, но это лишь способствовало романтическому настроению прогуляться еще раз вдоль озера. Полная Луна придавала серебристый блеск воде, гармонировавший с белыми зданиями Пушкара. Можно было представить, что и вправду здесь, посреди озера, в серебристом луче Луны, в лотосе сидит бог Брахма. Из какого-то храма на другом берегу озера всё еще доносилось пение кришнаитов.

 

ХРАМЫ ПУШКАРА И СОЛНЕЧНАЯ ГОРА САВИТРИ

 

i3_35ab

Храм Рагпужди в Пушкаре

 

А днем мы гуляли по храмам Пушкара: я нигде не видала такого разнообразия их форм в одном месте. Нашим провожатым был старичок Махараджа Шива. Он показал нам самый старый храм города, похожий на маленькую крепость, обнесенную стеной, с круглым куполом. Это был храм Вишну: его воплощения в виде вепря, поднявшего Землю на своем пятачке из воды, когда она тонула во время потопа.

Vishnu вепрь

Воплощение Вишну в виду вепря

Потом мы посмотрели белый многоступенчатый храм Рагпуджи, подобный древним южным храмам с гопурамами (ступенями в небо). Посреди возвышалась колонна, а алтарь прятался позади. В этот храм нам, как иностранцам, вход был воспрещен. Правда, нам сказали, что боги сейчас сами выйдут к нам: действительно, вскоре из храма вышла процессия, неся на плечах помост со статуями богов, украшенных цветочными венками. Среди нее были полицейские, охранявшие храм, которые помогали нести помост. Служители дули в раковины и несли спирали огней. Это тоже напомнило мне процессии юга Индии.

По дороге мы заглянули в современный храм Кришны с отделкой цветных зеркал. И подобный ему новый блестящий храм со статуей четырехликого Брахмы, где священник благословляет серебряной короной. Это символ Троицы-Тримурти, где верхняя часть посвящена Брахме, средняя Шиве, а нижняя Вишну — а может, наоборот. Все эти храмы, как и главный храм Брахмы, расположены выше главной торговой улицы: и имеет смысл в Пушкаре, кроме озера, погулять там: где нет толпы, а храмы и вправду на каждом шагу.

Главный храм Брахмы небольшой и имеет традиционно-индуистский вид. От большинства белых храмов Пушкара его отличает оранжевый цвет пирамидок над алтарем и два круглых купола вместо пирамидального одного. Резные колонны храма по контрасту выкрашены в голубой. В мраморный пол и на стену вмонтированы плиты с надписями (соответствие нашему крематорию). Перед входом — маленькая скульптура коня на постаменте (что перекликается с храмом Калки-Кришны в Джайпуре). 

Все 300 храмов мы, конечно, не посетили, но спустились к озеру, где Махараджа Шива провел пужду. Он хотел провести церемонию по очереди со всеми, но я, зная осторожность девочек, сказала, что лучше я поучаствую, а другие посмотрят. Тогда он попросил меня назвать его своим гуру: раз он объяснял нам действия — учил. Это я легко сделала, понимая его логику: учитель для индусов — это функция, а не титул: титул — это Свами (святой) или Парамахамса (святой высшего ранга). (И еще накануне в Джайпуре Сурендра говорил: “Вот сейчас я вам рассказываю о йоге: я Ваш гуру, а Вы переводите — вы их гуру”). И Махараджа Шива провел пушкарскую службу со мной и одной из моих спутниц, а другие остались наблюдателями, не желая участвовать в ритуале. Одна чувствовала, что ей впечатлений на сегодня уже перебор. А другая считала, что опасно участвовать в незнакомых церемониях. Суть мантр пуджи, которые я повторила за священником, заключалась в том, что все плохое уходит, а все хорошее приходит. Омовения я, конечно, не совершала, но вместо этого окунула ладони в воду. И бросила туда лепестки цветов — заодно со своими проблемами.

Надо сказать, что молодые люди в Пушкаре склонны заманивать иностранцев на этот простой ритуал, выманивая с них деньги на пожертвования: мол, в Пушкаре треть населения — пандиты и садху, и всем нужно на что-то жить. Старичок-священник советовал нам остерегаться их. Сам он не спросил у нас никакой мзды, напротив, дал кокос, чтобы я использовала его как символическое подношение: потому что богу и священнику нужно что-то дать, согласно ритуалу. Это было на закате — и над озером разносился звон колоколов.

 

Наутро мы решили посетить храм Савитри на горе: что Махараджа Шива нам советовал сделать на рассвете. Широкая дорога к нему выложена каменными ступенями. Но поскольку путь все время вверх, мы притомились: ступени, как положено, чем выше, тем круче.

i3_38c

Дорога к храму Савитри в Пушкаре

 

Савитри — значит, Солнечная: с восходом солнца эта гора среди равнины выглядит особенно красиво — откуда, очевидно, и ее имя. А по легенде, Савитри — первая жена Брахмы. Она обиделась на него, когда он взял вторую, Гаятри, и стала отшельницей, удалившись на эту гору.

Из ее храма открывается многокилометровый обзор: вид на пушкарское озеро и городок — который кажется совсем маленьким, на другие озерца и сопки окрестных гор (за ними прячется Аджмер). Конечно, этот пустынный каменистый пейзаж не сравнить с горными видами озера Ривалсар: его туманными хребтами и влажной зеленью пышных сосен. Но и дорога в храм Савитри живописна: с растрескавшимися камнями и торчащими между них донельзя корявыми стволами деревьев, на которых в засушливом декабре почти не было листьев.

Сам храм совсем маленький, и статуи богов в алтаре, в солнечно-желтых накидках и с венками — единственное его украшение. Рядом расположен киоск с божественной атрибутикой, мантрами на кассетах, сидерумах и DVD и пленками для фотоаппарата: чтобы никто не забыл снять сверху такой прекрасный вид. Мальчик-торговец, мать которого внизу продает кокосы и цветы как подношение богам, долго убеждал меня что-нибудь купить: посетителей мало. Действительно, сюда не каждый доберется: кроме нас, мы встретили только двоих: один из них был русским. И я вняла просьбе мальчика, купив брелок с изображением богов, Гаятри-мантру и пленки впрок: наверху горы всё стоило на редкость дешево.

 

Покидали мы Пушкар на закате. Прежде чем отойти от набережной, мы остановились и присели на каменные ступени, чтобы еще раз, в темноте послушать звон колоколов над водами озера.

 

 

К ОКЕАНУ — ГУДЖАРАТ

 

СТАРЫЕ ПОРТЫ СУРАТ И ДАМАН:

ПУТЕВОДИТЕЛЬ СОВЕТУЕТ ОСТЕРЕГАТЬСЯ

 

После жаркого Раджастана поезд вёз нас к океану.

Сперва я не планировала туда ехать: это был приличный крюк, да и мне говорили, что на Западе море неинтересное. Но мои спутницы впервые ехали в Индию: быть в Индии и не увидеть океан! И в день перед вылетом, рассматривая карту, взятую в посольстве, я обратила внимание на места западного побережья, обозначенные как курорты второго уровня. Это были Биас, в десяти км от Сурата: ближайшей к морю точке западного побережья, и Хаджира — в 25 км. В Сурат можно было успеть на пару дней, и я решилась.

Сурат — старый порт, и один из первых в Индии, где стали хозяйничать европейцы. Двести лет назад его население было больше, чем теперь, и он был более значим, чем ныне Бомбей. В XVI веке, в правление могольского императора Акбара, он стал важным мусульманским торговым портом. Из него отправлялись паломники в Мекку. Уже в 1612 англичане открыли здесь первую фабрику, их примеру последовали голландцы и французы. В 1720 здесь были построены доки, и Сурат процветал.

Несмотря на это славное прошлое — а, точнее, именно благодаря его давней промышленной значимости, сегодня в Сурате смотреть нечего. “Этот город представляет мало интереса для путешественников, кроме тех, которые питают страсть к урбанистическому пейзажу, шуму и загрязнению. Если Ахмедабад плох в этом смысле, то Сурат ужасен. Остерегайтесь его, как чумы!” — советует путеводитель.

 

С утра все шло хорошо. Мы вышли из поезда и взяли рикшу до Биаса. Проехали мы с ветерком: нам попался лихач в сикхском тюрбане, который обгонял все машины, мчащиеся по узким улицам и широким проспектам. “Может, можно ехать как-нибудь потише?”— переглядывались девочки. Рикша почувствовал, что говорят о нем: индусы очень внимательный народ! и спросил, о чем речь. “Говорят, что вы быстрый водитель,”— ответила я. Он воспринял это скорее как комплимент: сбивать его с ритма было просто опасно.

По дороге рикша запел. Индусы часто поют — счастливые люди! это у них очень естественно выходит, параллельно с делом и в любом людном месте. Они не стесняются, потому что поют они обычно хорошо, и общей гармонии это не нарушает. Особенно хорошо песня сопутствует дороге, поэтому в индийском автобусе обычно тоже звучит музыка.

Русским людям, конечно, так просто не запеть, и для них это сначала в диковинку. Но потом — в этом видится одна из черточек Индии, ее неповторимый колорит. Помню, когда потом в ашраме его руководитель шел по дорожке, напевая, мои спутницы переглянулись: вот, настоящий индус! — улыбнувшись напеву, как чему-то знакомому.

Все было прекрасно, пока мы не доехали до океана. Потому что моря мы там не увидели: насколько видит глаз, перед нами простиралась темная грязь, в которой просвечивали лужи. Гостиниц было довольно, были и отдыхающие индусы, но останавливаться нам здесь не хотелось. “Это что, экологическая катастрофа?”— спросила одна из моих спутниц. Как же мог здесь существовать порт? — удивились мы. Похоже, не зря Сурат утратил свое морское значение!

В Ленинграде мой знакомый индус заверил меня, что курорты Биаса и Хаджиры похожи на Гоа.— Ну для индусов, которые не купаются, они может и похожи, а нам нужно было глубокое море. Тогда нам посоветовали доехать до Убрата. Когда мы спросили, сколько там воды, индусы показали, что по пояс. Это нас тоже не устраивало. “Тогда  вам надо в Даман, там воды с головой.”

Убрат и Даман тоже были обозначены на карте как курорты, но я этой информации уже не доверяла. Так или иначе пришлось возвращаться на вокзал. “Сколько едет поезд до Дамана?“— спросила я. “Полтора часа”,— сказал служащий на станции. На ближайший поезд билетов с фиксированными местами (reservation) уже не было (они продаются заранее и фамилии пишутся на вагонах, а когда поезд вышел со станции, продаются билеты без мест, то есть в общий вагон).

Я зареклась ездить по Индии в общих вагонах, проехав так лишь раз. Но решила, что полтора часа — небольшое приключение, которое добавит юмора нашему путешествию. Тем более, что для русских людей всегда срабатывает правило — чем хуже, тем лучше. Когда все в порядке, нам неинтересно, и все самое хорошее обычно никого не удовлетворяет. Но тут поезд ехал 3 часа вместо обещанных полутора, и думаю, для моих попутчиц это было одно из самых ярких впечатлений поездки. Индийский общий вагон, с босоногими людьми, свисающими с полок и лежащими на полу в проходах, через которых каждые пять минут переступают разносчики чая и всякой снеди, которые стараются предлагать товар как можно громче,— несомненно самые веселые кадры нашего фильма.

 

От поезда на такси мы доехали до Дамана и выехали за город: где, как нам сказали, море глубже: водитель повез нас в самые курортные места. В самом Дамане мы поначалу увидели продававшуюся рыбу — что нас порадовало, но океана тоже не увидели. Там, где должен быть центральный выход к морю, простирался обширный пляж, но без воды.

Поездив по окрестностям, мы остановились в гостинице, где был бассейн, а хозяин снизил цену вдвое по сравнению с тем, что было написано в визитке гостиницы по-английски. Бассейн мне показался не лишним, поскольку у берега моря тоже не наблюдалось: а были острова вулканических пород с налепленными на них острыми ракушками. Однако лужи в них были более обширные, чем в Биасе, и в отдалении виднелась вода. Ладно, завтра дойдем до места, где можно искупаться, решили мы: было уже поздно. Совет путеводителя явно подтверждался.

 

 

ПРИЛИВЫ АРАВИЙСКОГО МОРЯ

i3_41

Аравийское море во время отлива

 

Даман расположен в устье Ганги: только другой — Даманской Ганги, которая впадает в Аравийское море. Этот город, как и Гоа, прибрали к рукам португальцы (в 1531 г.). Но хозяйничали они более щадяще, чем англичане, поэтому в Дамане есть что смотреть. Это остатки крепостей (Моти Даман форт и Нани Даман форт, или форт Святого Иеронима, где стоит маяк) — на обоих сторонах реки близ ее устья. Соборы XVII века (Se Cathedral и Church of Our Lady of the Rosary). Джайнистский храм и места, связанные с зороастризмом (парсы поселись на западном побережьи Индии в 12 веке). А прежде всего сама полноводная река со стоящими на ней экзотическими для нашего взгляда кораблями.

— Но мы почти не посмотрели Даман, из-за утреннего происшествия. Как мы и собирались, утром мы отправились к морю. Было часов 8 утра, и я обратила внимание, что пляж мокрый. “Когда здесь была вода?”— спросила я. “В час-два ночи,”— ответили мне. Жаль, что мы не пошли купаться ночью! А теперь ждать было долго: был отлив, и мы отправились к линии воды пешком.

Идти было нелегко: острова базальта перемежались с илистыми лужами, которые приходилось переходить вброд. А идти босиком по камням мешали острые ракушки. Вода казалась еще дальше, чем вечером. Мы шли, наверное, с километр. Но вот, наконец, долгожданное море! Мы сложили вещи на камушки и стали купаться. Хотя это были отнюдь не голубые волны южных курортов Тривандрума или Ауровиля: вода была коричневой и мутной, и очень соленой, после всего пережитого накануне мы наслаждались купанием в волнах океана, наблюдая рыбацкие лодки, которые вышли на улов.

Через некоторое время волны стали несколько сильнее. Одна из моих подруг уже вышла на берег, и я решила переложить наши с ней вещи на островок повыше. Она забралась на него и стала снимать вид: вещи лежали у ее ног. Другая оставила свои вещи в отдалении. Я вновь пошла купаться, заодно уговорив поплавать и ее. Как любительница водных путешествий, плававшая на катамаране и байдарке по Ладоге, она больше всех стремилась к океану — а удастся ли нам искупаться еще, с такими сложностями?

Но когда мы вернулись к берегу, мы не смогли обнаружить не только ее вещей, но даже камня, где они лежали: он скрылся под водой, и окружающий ландшафт тоже переменился. А надо сказать, в дороге мы постоянно носили при себе деньги и документы. Тут бы можно было оставить их в гостинице, да сработала привычка. Сколько-то мы безуспешно искали в иле искомый камень, но все было напрасно.

Узнав о случившемся, та моя знакомая, что стояла с нашим с ней обмундированием и наслаждалась утренним солнцем и морским воздухом, кончила медитировать, но успела только подхватить то, что лежало у ее ног. Да и то не все: моя кофточка уже исчезла в мутной воде, и уже через минуту найти ее не представлялось возможным. Времени на раздумья не было: мы пошли вброд к гостинице, и с трудом добрались до нее, постоянно рискуя упасть в какую-нибудь яму вместе с оставшимися вещами и документами. Прилив шел за нами.

И со временем дошел до самой гостиницы: волны бились в каменный постамент ее ресторана. Весь песчаный пляж скрылся под водой. От камней не осталось и следа! Воды стало действительно с головой, причем у самого берега! Если бы мы немного подождали!

 

Я и не представляла себе, что бывают такие, многокилометровые, приливы! И пишу о коварстве западного берега Индийского океана для тех, кто, не дай Бог, туда попадает, и захочет по-русски расслабиться. В Гоа приливы тоже есть: там море довольно мелкое, и вода заметно гуляет туда-сюда. Конечно, mea culpa, что я не знала этой информации заранее. Но я не выяснила ее на месте главным образом потому, что общалась со спутницами, вместо того, чтобы разговаривать с местным населением. Когда общаешься, вся нужная информация приходит сама собой. А специально — кто ж догадается спросить о времени, величине  и скорости прилива!

А я накануне вела идейные баталии с той из моих знакомых, которая опасалась индийских ритуалов. Как представитель бывшей инженерной интеллигенции, увлеченной эзотерическими теориями и китайскими практиками, она обвиняла меня в том, что у нашей подруги накануне случилось расстройство желудка, потому что она поучаствовала в индийской пудже — чуждая энергетика не остается безнаказанной! Я же философски утверждала, что духовное имеет причины в духовном, а материальное — в материальном; а участие в ритуалах — самый верный способ включиться в чужую культуру за короткий срок. Другие две наши попутчицы, намного младше её, были не столь идеологически подкованы и наблюдали нашу словесную схватку если не как бесплатный цирк, то как своего рода учебу. Все кончилось, как всегда, всеобщей любовью, когда мы полностью обозначили свои позиции — но вот как следует пообщаться с индусами на тему моря я не успела.

Во всей этой истории наиболее неприятной была потеря загранпаспорта и обратного билета — что нарушало планы поездки.— Хотя даже в таком случае отчаиваться не следует. Это решаемый вопрос, тем более, что у нас были ксероксы того и другого. Билет можно восстановить в аэропорту в день отлета. В гостинице мне дали телефон посольства, и я оставила одну из спутниц туда дозваниваться, а сама по совету индусов поехала в полицию. Там мы составили заявление с описанием случившегося и просьбой вернуть паспорт в русское посольство в Дели, если его найдут местные жители. Полисмен сделал копию и поставил печать: “Покажете, если спросят, где паспорт.” Последнее меня не особо беспокоило: в поездах в Индии его не спрашивают, в гостиницах — тоже не во всех, да и так поверят. Но заявление в любом случае оставить было надо.

Выйдя из полицейского управления и бросив взгляд на Даманскую Гангу, мы поспешили в гостиницу. Известия из посольства были не особо утешительные. Потерявший должен сам явиться в посольство и написать заявление. Тогда они отправят данные в Россию, и получат ответ: может, через три дня, а может, и через месяц. И тогда сделают справку, заменяющую паспорт. Как выяснилось, на такой случай надо иметь с собой еще и данные русского паспорта. “А по факсу заявление прислать нельзя?”— “Никак нет”. Человек, судя по всему, был совершенно формальный: в лучших традициях нашей бюрократии. Оставалось посетить ближайшую Аджанту и возвращаться в Дели. Сразу в Дели вряд ли был шанс взять билет: на западном направлении поезда ходят полные, и, в отличие от других мест Индии билеты здесь берут за несколько дней, если не за неделю. А потом ожидать ответа из России: проще всего в ашраме, если дело затянется.

Тем временем наступил отлив — пляж, весь скрытый под водой, снова обнажился. Стали появляться первые рифы. И мы решили пойти поискать: не вернет ли нам Арабское море то, что оно похитило. Направление волн показывало, куда идти. Но мы долго собирались: пока мы ждали, что вода отхлынет от гостиницы, то, что мы потеряли, уже нашли индусы. В гостинице появился молодой человек, выясняя, не живут ли здесь русские. Он сказал, что нашел документы,— но не торопился их возвращать, очевидно, рассчитывая на вознаграждение.

“Там, в сумочке, были деньги — можете оставить их себе, верните остальное.” Он продолжал уверять, что нашел только документы, брошенные на берегу, и ему пришлось обойти несколько гостиниц, прежде чем он нас нашел — а деньги взяли другие. Но мы ему не очень-то поверили. Документы он в конце-концов вернул, но на небольшую сумму вознаграждения не соглашался. “Там были все деньги моей подруги, у нее больше ничего нет,”— убеждала я его. “Вы и так получили достаточно,”— с возмущением говорила моя подруга, но он не отставал. И мы решили дело посредством хозяина гостиницы, которому я объяснила, что не хочу оставлять у моих подруг такое впечатление об Индии, что тут живут одни воры. А настойчивость молодого человека вызывает у меня подозрения. Это была довольно фешенебельная гостиница — искупавшись в бассейне и завернувшись в полотенце, я чувствовала себя европейской леди. “Местные люди грубые, они не знают, как надо разговаривать (с такими леди),”— примирительно сказал хозяин гостиницы, которому, конечно, была невыгодна дурная слава о местном курорте. Он уже на местном наречии объяснил молодому человеку, чтобы тот перестал дискредитировать Даман в наших глазах. Тот понял, что так он от нас ничего не добьется, и ушел.

Тем не менее Арабское море вернуло необходимое — это казалось чудом. Мы высушили документы и билет: они никак не пострадали. В деньги мы укладывались. Правда, наша спутница, потерявшая цифровой фотоаппарат, никак не могла утешиться. С какой любовью она снимала всех встречных индийских коров! Ей было до того жаль отснятых кадров, что, казалось, вся поездка потеряла смысл. Как она подарит теперь родным и близким свое видение Индии?— Мы утешали ее как могли: “Плюнь: ты никому ничего не должна. Ты путешествуешь для себя. А фотографии все равно мало что передают. Главное – донести внутреннее ощущение.”

Но она еще долго бродила между камней в надежде отыскать следы фотоаппарата. После отлива ила было по колено, да если бы она и нашла его, вряд ли бы он работал после многочасового купания в соленой воде — тем более, что он лежал на камне даже без чехла. Чехол волна выбросила на берег — и индусы нам его вернули. Брюки и футболки она тоже, конечно, выбросила — но их молодые люди, видно, решить взять как сувенир. Прилив ведь ежедневно что-то выкидывает: ничего удивительного, если местные мальчики промышляют таким образом.

 

До вечера мы еще купались: больше в бассейне, поскольку рифы, обнажившиеся во время отлива, царапали тело. Сфотографировали нашу потерпевшую под пальмой на фоне коричневых волн океана, к которому она так стремилась — и которому оставила все свои ценности. Потом до Дамана поймали машину: рикши ходили редко. Водитель, полковник в отставке, предложил покатать нас по городу — который он, очевидно, любил, судя по его дежурному вопросу: “Вам понравилось в Дамане?” Но у нас не было настроения воспользоваться его предложением. А зря: поезд все равно пришел позже на час, чем мне дали информацию в гостинице. 

Обратно в Сурат мы возвращались в женском общем вагоне. Поезд, как ни странно, шел именно полтора часа, и доехали мы уже весело. Кое-как мы пристроились: кто на верхней полке, кто на рюкзаке. Даже приятно было находится среди улыбающихся красавиц в разноцветных сари — среди которых не найдешь двух одинаковых — и их спокойных и молчаливых детей.

Мое имя спросила 20-летняя девушка, которая ездила таким манером из Сурата в Бомбей и обратно, вместо со всей семьей: четырьмя сестрами и пятью братьями. Она принялась меня знакомить со всеми сестрами, женами братьев и их детьми: казалось, пол-вагона занимало ее семейство. Братья и мужья сестер ехали в вагоне для мужчин. Все ее родственники позитивно реагировали на мое имя: “Сима?! Красивое имя, это индийское имя!” — Называли свое, и этого было достаточно: для них имя несло эмоциональную информацию. Не как у нас: сказать имя — не сказать ничего. Тут шел полноценный процесс общения, и опять было видно, сколько мы потеряли, в формализме нашей цивилизации. Общий вагон вернул нам чувство юмора.

 

i3_40a

Женский общий вагон

 

Из Сурата у нас был билет до Джалгаона: это ближайшая ж/д станция к Аджанте, где расположены наиболее известные пещерные храмы Индии.

 

продолжение: Пещерные храмы Аджанты

к оглавлению рассказа

в главное меню